Адольф Шапиро: Труппа «СамАрта» для меня родная

К одному из самых знаменитых театральных режиссеров, народному артисту России Адольфу Шапиро слава пришла еще в рижский период его творческой деятельности: в течение 30 лет он руководил ставшим поистине легендарным Рижским ТЮЗом. Этот театр был в одночасье ликвидирован в начале 90-х годов, став жертвой политических амбиций и интриг тогдашних латышских властей. Востребованный сегодня лучшими театрами страны, Адольф Яковлевич вот уже в течение восьми лет тесно сотрудничает с Самарским ТЮЗом «СамАрт». На его сцене в 1997 году он поставил «Бумбараша», выдвинутого сразу в нескольких номинациях Национальной театральной Премии и Фестиваля «Золотая Маска». С тех пор Адольф Шапиро значится руководителем художественных программ «СамАрта».

В 2001 году он совместно с художником Юрием Хариковым осуществляет на сцене «СамАрта» постановку «Мамаша Кураж» Бертольда Брехта, которая также получает премию «Золотая Маска» в номинации «Лучшая работа художника». Премия присуждается Юрию Харикову.

- С самого начала была договоренность, что я не могу быть руководителем театра в силу целого ряда личных жизненных обстоятельств, - рассказывает о своей работе в театре «СамАрт» Адольф Яковлевич. - Вообще театром нельзя руководить со стороны. В нем нужно находиться день и ночь, как это и делает директор «СамАрта» Сергей Филиппович Соколов. Я же помогаю по мере возможностей разрабатывать художественную программу театра: подбирать репертуар, приглашать творческие силы - режиссеров-постановщиков, сценографов, композиторов. Может, нужно было называть меня художественным консультантом. Впрочем, все это не важно: дело не в названии, а в сути. Главное - помочь наметить стратегию художественной жизни театра.

- Как бы Вы, Адольф Яковлевич, оценили динамику Ваших взаимоотношений с «СамАртом» за это время?

- Знаю одно: театру удалось выполнить то, что мы намечали с самого начала, - соединить реконструкцию, модернизацию внешнего облика с внутренним. Самое главное, что за эти годы появился ряд спектаклей, которыми театр может гордиться, и не только в рамках Самары. Сделано многое, но нужно идти дальше, искать новый поворот. Каждый театр время от времени должен как бы рождаться вновь. Лично для меня важно, что и директор «Са-мАрта» это понимает. В театре хорошая компания, и именно поэтому я согласился с ним сотрудничать.

Для меня очень радостно и то, что сегодня, когда по сути разрушается вдохновлявшая еще Станиславского и Немировича-Данченко русская идея театра-дома, семьи, здесь, в «СамАрте», она продолжает жить. Поскольку в последние годы после Риги я не работаю постоянно ни в одном театре, мне очень приятно сотрудничать как раз с теми коллективами, где эта атмосфера театра-дома продолжает ощущаться. Я, с одной стороны, как бы возвращаюсь в свое прошлое, а с другой - обретаю уверенность в том, что эта идея не умрет. Что же касается динамики взаимоотношений, то, на мой взгляд, самая большая заслуга театра в том, что его коллектив, актерский ансамбль обрели вкус к работе с художниками. Имею в виду и режиссеров, и сценографов, и композиторов.

То, что спектакли в театре ставят Александр Кузин, Георгий Цхвирава, Александр Шубин, оформляет их Юрий Хариков, музыку пишет Александр Пантыкин, свидетельствует о том уровне, который не может не сказаться на актерской игре. Это очень важно, что в театре создалось художественное поле, здесь не подчиняются обстоятельствам, а работают вопреки им. А все более-менее стоящее в искусстве создается именно вопреки.
- В какой степени соответствует, на Ваш взгляд, творческий потенциал «СамАрта» сегодняшним требованиям?

- Важно, какие требования предъявляет к себе сам театр, какую точку отсчета он для себя принимает. Не думаю, что когда Станиславский говорил: нет маленьких ролей, а есть маленькие актеры, допускал мысль, что актеры не размышляют над тем, есть ли маленькие роли. Вопрос в другом: чтобы работать в театре, с одной стороны, нужно много знать, а с другой - выбросить эти знания из головы. Трезвая оценка здесь мешает. Целый ряд мудрых народных истин театру противопоказан. В театре нельзя жить с мыслью, что через себя не перепрыгнешь. Надо перепрыгивать.

- Адольф Яковлевич, Вы не только руководитель художественных программ «СамАрта», но и сами ставите на его сцене. Впрочем, пауза после «Бум-бараша» растянулась на три года...

- Причина - элементарная загруженность, и больше ничего.
- Ощущается ли разница между работой в Самаре и в столичных театрах, где немало известных актеров?

- Нет. Я всегда работаю одинаково. Конечно, какой-то «поправочный коэффициент» присутствует, но он есть и в других театрах. Никакой внутренней перестройки у меня нет, я не могу менять «веру» в зависимости от того, с кем встречаюсь.

- Почему Вы остановились на брехтовской «Мамаше Кураж»?

- Не люблю говорить на такие темы. Просто потому, что мне кажется: энергетические поля этой пьесы и нашей жизни сейчас смыкаются. Это пьеса о Швейке в юбке, но только с трагическим концом. Свою пьесу Брехт написал в преддверии Второй мировой войны, предчувствуя надвигающуюся катастрофу. Он призывал людей не обольщаться посулами о возможной личной выгоде, а помнить о неминуемой расплате, которая грозит тем, кто решил «завтракать с чертом». Меня вообще интересует Брехт, я ставлю уже третью или четвертую его пьесу. Не так давно в Таллинне делал «Трехгрошовую оперу», в свое время - «Страх и отчаяние в Третьей империи». Думаю, что каждый театр должен пройти через Брехта, чтобы не быть в чем-то обделенным.

Ведь если говорить серьезно, то именно Станиславский, Мейерхольд и Брехт - три человека, определившие развитие театра в ушедшем веке, и пройти через знакомство с их эстетикой, мышлением, не говоря уже о методе, письме, манере, взгляде на театр, крайне важно. И конечно, ставишь пьесу, если улавливаешь музыку, которая в ней есть, ее мотив в жизни. Важно хотеть поставить. А такое желание возникает не случайно, и в самом импульсе его возникновения заложен смысл будущей постановки. Если говорить о Брехте, то одна из его основных идей - это не идущие со времен древнегреческой трагедии соборность, единение зала, а, наоборот, разъединение его. Немалую роль сыграло и то, что в театре есть такая актриса, как Роза Хайруллина. Без актрисы на роль мамаши Кураж я бы вряд ли взялся за эту работу.

- А само по себе образное решение спектакля - это воплощение Вашего раннего замысла или нечто спонтанное?

- Эта премьера готовилась очень долго. Она сложна и технически, и по костюмам. Все это штучный товар. Каждый костюм делался вручную. Именно с этим связан такой большой перерыв между «Бумбарашем» и «Мамашей Кураж». У меня давно была идея: сделать так, чтобы мамаша Кураж «бежала» на месте, чтобы была «овеществлена» безысходность ее судьбы. Замысел постепенно трансформировался. Вначале был вариант некоего велосипедного тренажера: человек как бы перемещается, а на самом деле остается на месте. В процессе работы этот вариант превратился в тот, который и реализован в спектакле: по кругу перемещаются сами зрители.

- Каковы были Ваши ощущения после первого «масочного» спектакля?
- Очень приятные ощущения. Молодые ребята работали хорошо. Быстро, фактически за один спектакль освоились с новой площадкой. Зрители принимали замечательно, и это тоже приятно. Мне, в общем-то, как-то неудобно хвалить своих. Я ребятам всегда говорю: сколько идет спектакль, столько надо работать. Когда выпускали «Мамашу Кураж», первый акт длился 1 час 17 минут. Сейчас он на 14 минут короче. Значит, играть стали «плотнее», а это очень важно. Главный настрой актеров происходит на репетиции. От этого настроя зависит практически все. Для всех нас самое главное - участие в фестивале. Остальное совершенно не важно.

- Как будет складываться Ваше дальнейшее сотрудничество с «СамАр-том»?
- Я давно бы перестал дружить с театром, если бы почувствовал, что его жизнь начинает подчиняться иным, не художественным задачам. А пока художественные задачи остаются главными, все остальное, в том числе и плохое, - это как бы часть жизни. Труппа театра растет. Помнится, после окончания самого первого премьерного спектакля я сказал артистам несколько резких слов и кто-то заметил: «Значит, они для вас родные». Это правда. Когда к людям относишься холодно, бессмысленно волноваться, нервничать, кричать, чего-то требовать. А для меня коллектив театра - очень близкие, родные люди, и поэтому и в дальнейшем я могу позволить себе быть по отношению к ним требовательным и бескомпромиссным. Но понятно, что кричу я не на актеров, а на персонажи и на себя: мне ведь тоже что-то не удается сделать. Театр - наше единственное спасение. К счастью, у нас сегодня нет тех проблем, которые были у героев пьесы Брехта, но мы должны говорить об этих проблемах, чтобы люди нашего поколения что-то поняли и ничего не забыли.

- Очевидно, все то, что тревожит Вашу душу, и составляет «подложку» Ваших спектаклей?

- А из чего же еще создается спектакль?

По материалам газеты «Сбережения» Сбербанка России


Сбербанк России Банк Москвы ВТБ 24 Банк Авангард Уралсиб Альфа-Банк Райффайзен Ситибанк Возрождение МДМ Банк Все банки